Какое чувство вы испытывали бы, если бы ваш сын или
дочь время от времени бросали, на недавно наклеенные обои что-нибудь из
продуктов? Думаю, вы были бы возмущены. Однако большинство взрослых, испытав
краткий миг недостойного с просвещенной точки зрения чувства, быстро заменяют
его другим.
Мы печалимся о напрасно потраченных
педагогических усилиях, чувствуем вину за то, что упустили что-то важное в
воспитании и наш ребенок вырос каким-то не таким. А подросток всего лишь решает
главную задачу своего возраста: он
пытается эмоционально отделиться от взрослых, от родителей.
И его безобразия,
как ни странно, служат именно этой цели: один бросает помидоры, другой уходит
из дома и ночует на подоконнике в подъезде двумя этажами выше родительской
квартиры, третий заставляет родителей беспокоиться, намеренно задерживаясь и не
звоня им, или использует для этого алкоголь и наркотики. Чем сильнее
эмоциональная зависимость взрослого и ребенка, тем тяжелее формы
"зависимого" или асоциального поведения подростков.
Говорят: "Мама в детстве недодала тепла,
поэтому ребенок плохо ведет себя в подростковом возрасте". Это правильно:
отделиться можно только от того, что существует; разрывая связь, нужно
чувствовать, что она есть. А когда ее нет, у подростка появляется двойная
задача: создать эмоционально зависимые отношения со взрослыми, а потом от них
отделиться. Этим можно объяснить поведение многих подростков, регулярно
создающих ситуации повышенного внимания к себе, заставляющих родителей
волноваться, сходить с ума от страха за них. И все это на фоне постоянных
требований независимости и самостоятельности и откровенного отвержения
родителей.
Даже у самых домашних подростков считается
хорошим тоном жаловаться друг другу на родителей, обвиняя их в самых нелепых
вещах, зорко отслеживать мельчайшие факты того, как их "зажимает"
старшее поколение. Тем родителям, которые не успели подготовиться к тому факту,
что их ребенок вырос, а свое отрочество подзабыли, многое в подростковом
поведении кажется нагромождением ужасов или нелепостей. Есть ли вообще во всем
этом какой-либо смысл? — в отчаянии спрашивают они и нередко делают
"катастрофические" прогнозы.
Подросток бессознательно организует
собственное поведение таким образом, чтобы время от времени вызывать чувство
гнева у взрослых. Наш гнев необходим ему как воздух для того, чтобы облегчить
эмоциональный разрыв с семьей. Обычная реакция родителей на такое поведение —
гнев, выраженный в форме обвинений и упреков, —подтверждает бессознательное
ощущение подростка: мои родители не правы, они плохие, а потому, как правило,
следующий шаг ребенка — его ответ, "месть" плохим родителям — новые
поступки, которые вызывают еще больший гнев. Ни дети, ни родители не виноваты в
том, что происходит, однако их жизнь превращается в ад.
Выбраться из колеи, в которую попадают
многие семьи с детьми-подростками, можно, лишь начав открыто говорить о своих
чувствах. Такой разговор сильно отличается от пресловутого выяснения отношений.
Вот реальная ситуация: балуясь с трубками от пылесоса, подростки разбили
люстру. Первую реакцию почти каждой мамы — традиционное выяснение отношений —
легко можно представить. Попробуйте поступить иначе, не говорите, что ничего
особенного не случилось: "Люстру разбили? Ничего страшного..."
Найдите другие слова — они могут быть самыми разными, у каждого из нас — свои,
но обязательно эти слова должны отражать то, что вы чувствуете в этот момент.
Вместе с мамой 14-летнего подростка мы подобрали слова, которые ей показались
подходящими: "Когда я увидела разбитую люстру — сказала она сыну, — я
очень рассердилась. Мой гнев был так силен, что им можно было проломить
стену". Позже она с удивлением рассказывала о совершенно нетипичной для
сына реакции: он признал свою вину, сказал, что почувствовал облегчение и стыд.
С этого времени он стал критически оценивать многие свои действия. Трудно
предположить, что раньше он не понимал, что делает, что не знал, как непросто
семье купить что-то новое. Но ведь не задумывался, а изменился лишь после того,
как услышал, что чувствует его мама.
Почему мы так редко признаемся, что не
говорим о своих чувствах? Почему так нечасто задумываемся, что значит говорить
о чувствах. Почему мы боимся их?
"В одних случаях я его называю своим
козликом, в других — неряхой", — рассказывает мама. Но если расшифровать,
окажется, что слово "козлик" вмещает чувство нежности взрослого к
ребенку, а "неряха" — выражение неудовольствия, например, по поводу
разбросанных или испачканных вещей. Произнося его, мама негативно оценивает
ребенка, говорит о том, что он плохой, но не передает своих чувств, своего
недовольства, не показывает, что возмущена, обижена на те или иные действия
подростка. Наши оценочные суждения говорят подросткам о том, что они многого не
могут. Не могут, например, держать свои вещи в порядке или аккуратно есть за
столом, а такие слова всегда снижают самооценку ребенка.
Мы говорим о нем, но не говорим о себе, о том,
что чувствуем в этот момент. Мы не "предъявляем" себя и не
присутствуем как личность. Поэтому наши вспышки гнева никогда делу не помогают.
Но всегда они разрушают контакт между подростком и родителем, вызывают
негативные реакции с обеих сторон. Возможно, обе стороны позже начнут
испытывать чувство вины — социально "разрешенное" для переживания
чувство (в отличие от гнева, который почти всегда отождествляется с поступками,
совершенными под его влиянием). Но продуктивно ли чувство вины? Увы, как
правило, оно сопряжено с ощущением собственной неспособности справиться с
проблемами.
Чувством,
которое регулирует наше поведение, психологи считают чувство стыда. Но может ли
оно возникнуть у ребенка в результате родительского гнева? Увы, косвенные формы
нашего гнева: обвинения и повышенный тон — вызывают у подростка не стыд, а
стойкий страх наказания, который почти никогда не останавливает нежелательные
поступки. Только тогда, когда взрослые напрямую говорят детям о своих чувствах
(психологи называют такую форму высказывания "Я-сообщение"), когда,
описав слова или действия подростка, называют свои чувства, вызванные ими, говорят
о том, чего ждут от ребенка теперь, тогда в ответ может возникнуть это
созидающее чувство стыда.
Нам важно научиться не бояться собственных
чувств: остро переживая, суметь удержаться от поступков, о которых неприятно
будет вспоминать позднее, от обвинений, которые только в косвенной форме
выражают наш гнев, а по сути позволяют "сбрасывать" его бремя,
разрушая при этом контакт с детьми. (Впрочем, и подросткам неплохо бы научиться
"ничего не делать" под влиянием своих чувств, решиться назвать их и
освоить "Я-сообщение".) Важно, чтобы мы поверили, что помогаем
подростку выполнить одну из главных жизненных задач — стать самостоятельным, с
одной стороны, а с другой — снова научиться любить. Ведь только тогда, когда
происходит эмоциональное отделение от взрослого, подросток вновь способен
любить, когда же этого не происходит, невротическая зависимость остается и
разрушает отношения в семье.
В таких семьях существует запрет на многие
чувства. В число запретных может попасть не только гнев, но и нежность. Поняв
эту ситуацию, родителям важно суметь организовать диалог с детьми так, чтобы
"сфера" запретных чувств постепенно уменьшалась и каждый мог бы
говорить о проблемах, которые волнуют его в данный момент. Умение говорить о
своих чувствах особенно важно в тех случаях, когда родители не смогли дать
ребенку в детстве достаточно тепла. Теперь они могут наверстать, наладив
контакт с подростком. У них есть шанс прочувствовать непрожитые ими чувства.|
Источник:
http://vashpsixolog.ru/working-with-parents/51-interviews-advice-for-parents/1939-mama-vzrosloj-docheri
Комментариев нет:
Отправить комментарий